Ночь длинных ножей - Страница 54

Постановление Верховного Шариатского Суда и Общего командования ВВМШМ".

— Подпольный обком действует, — усмехнулся начальник штаба.

— Посмотри, у них есть типография. Они печатают листовки и газеты. Еще остаются ресурсы, — сказал Алейников.

— На юге. В горах. Там неперепаханное поле. Заповедник… Вся беда в нашей мягкотелости. Ну, поймаешь ты мальчонку с этими листовками. И что ты ему сделаешь? Если бы как в войну — к стеночке… К стеночке, — мечтательно произнес начштаба. — Сразу бы желающих вести пропаганду поубавилось…

— Ваххабиты… Они своих мусульман еще больше, чем нас, достали…

— Они весь мир скоро достанут…

— Я изучал историю вопроса, — сказал Алейников. — Ваххабизм появился как религия войны. Когда арабы пытались освободиться от турецкого владычества. И добрый мусульманин — для них точно такой же враг. У них все враги. Ведь не европейцы, а ваххабиты в 1801 году напали на центр шиитского паломничества Кербалу, где находится гробница Имамхусейна, внука пророка Мухаммеда, разрушили все сооружения над гробницей, перебили пять тысяч мусульман, вернулись в Неджд с добычей, нагруженной на двухстах верблюдах. А в 1803 году они завладели Меккой, там оттянулись в полный рост, разбили «черный камень» Каабы, самую главную мусульманскую святыню, разрушили золотые купола над местами, где, по преданиям, родился пророк Мухаммед. А в Медине разорили гробницу, воздвигнутую над могилой Мухаммеда. И, разрушая места культа мусульманских святых, с упорством твердили: «Аллах посылает милость тем, кто их разрушает, и ничего тем, кто их строит».

— Ублюдки, — вздохнул горько начштаба.

— И с тех времен не изменилось ничего. Сегодня ваххабизм — все та же религия войны… Интересно, что этих фанатиков издавна используют европейцы. Почин принадлежит англичанам, которые их руками боролись против турок, подпитывая ваххабитов оружием и деньгами. А сегодня спрос на террор и отморозков в мире огромен. Ваххабитов, и вообще исламский фундаментализм в любой форме и упаковке, очень активно используют американцы и мировая элита. Смотри, в Афгане именно американцы вместе с Пакистаном воспитали талибов. В Чечне руками Саудовской Аравии та же Америка, хоть и открещивается от этого, поддерживает ваххабитов, пытаясь поставить на колени регион и выбить нас отсюда.

— Америкосы — тоже ублюдки, — почесал затылок начштаба.

— Они еще и идиоты. Удержать такую силу в руках невозможно. Бешеные псы кусают и хозяев. Штатовцы ведь считали, что «Талибан» им по гроб жизни обязан. И в благодарность получили Усаму бен Ладена, который объявил Америке газават и с завидной методичностью закладывает взрывные устройства у американских посольств и баз. Говорят, небоскребы хорошо падают.

— Интересно посмотреть бы, — хмыкнул начштаба.

— Ладно, — Алейников махнул рукой. — Теория суха. Надо делами заниматься. Работы по горло.

— У меня тоже. Надо отчет отправить в Гудермес. Сто двадцать пунктов, черт возьми! Совсем с этими бумагами ополоумели. Эх, погубят бумаги Россию.

— Не погубят, — отмахнулся Алейников.

День действительно ожидался суматошный. Больше часа длилось совещание у прокурора, где проработали тактику действий по громким делам. Зависло наглухо несколько убийств русских жителей, вроде были подозреваемые, которые могли быть причастны к этому, но все они подались в бега и сдаваться живыми намерений не испытывали.

Потом состоялся куда более серьезный разговор — с начальником отдела ФСБ. И касался он главного — как не бежать за поездом, а опережать события. Главный рецепт от всех бед на сегодня — резко активизировать агентурно-оперативную деятельность. Оба сошлись на том, что нужно работать бок о бок, а не тратить всю жизненную силу, как это делается в Ханкале и Гудермесе, на межведомственную борьбу и выяснение вечного вопроса — кто главнее, мент или чекист. И наметки в таком сотрудничестве были. Имелась одна идея, обещавшая далеко идущие последствия.

— Смотри, если получится — ордена привинчивать будем, — сказал начальник отдела ФСБ.

— А, у меня и так уже три штуки, — отмахнулся Алейников.

Фээсбэшник — полковник, грузный, немного одутловатый, но с блеском азартного профессионального интереса в глазах, посмотрел на него несколько удивленно.

— Когда успел?

— СОБР, пять лет. Все горячие точки мои… Два раза Грозный брал.

Когда беготня закончилась, часы показывали полтретьего. С обедом Алейников пролетел. И вспомнил о приглашении Шимаева, которое за всеми заботами вылетело из головы. Хозяин кафе о чем-то хотел переговорить — это было понятно…

Завидев на пороге своего заведения Алейникова, Шимаев развел руками, благостно улыбаясь:

— Уже заждались тебя, дорогой.

В кафе было несколько хорошо изолированных кабинок, где можно было переговорить с глазу на глаз. В одну из них хозяин кафе пригласил гостя, отдал распоряжение официантке:

— Давай все туда… Выпить как?

— Никак.

— Понял. Тогда пива.

— Бутылочку можно…

Алейников с удовольствием уселся на широкий мягкий скрипучий стул из добротного дерева, оставшийся, видимо, еще с тех пор, когда в станице размеренно текла полноценная жизнь. Хозяин кафе исчез. Алейников в одиночестве просидел минут десять, пока официантка сервировала стол. Она принесла блюдо с мясом, закуски, две запотевших бутылки пива и маленький графин с водкой.

Шимаев наконец появился и уселся напротив.

— Не против, если тоже поем? — спросил он. — Работы много. Самому повару некогда поесть.